Невозможно «научиться» писать.

Интервью с Еленой Катрич

​

«Герои» интервью, опубликованных в нашем журнале, шли к успеху через трудности в чужой стране, перемены и необычные жизненные ситуации. Не исключение и Елена Катрич. С Еленой мы познакомились заочно. Сначала в журнале были опубликованы её стихи, а впоследствии оказалось, что она пишет прозу, юмористические рассказы и даже написала один автобиографический роман. Поскольку мы «собираем» ожерелье из наших соотечественников с интересной судьбой, которых жизнь забросила в Хорватию, интервью с Еленой Катрич стало ещё одним бисером в нашей коллекции.

​

По традиции мой первый вопрос: откуда Вы родом и как попали в Хорватию?

Родилась я во Львове, а в 10 лет мама увезла меня на Дальний восток. Там я прожила 40 лет. Окончила университет, родились дети, а в 90-х начались сложные времена, и через некоторое время, устав бороться с действительностью, я уехала в Израиль. Сейчас зять получил работу в Хорватии, так как его фирма решила иметь представительство в Европе. Живу, можно сказать, в двух странах: Израиле и Хорватии.

​

Насколько я помню, Ваша основная профессия вообще не связана с литературой?

Действительно, никак не связана. Хотя моя бабушка мне всегда говорила, что я должна пойти учиться на факультет журналистики, но в советские времена надо было писать то, что скажут, а мне этого совсем не хотелось.

​

А мама что советовала?

Мама была прагматик, поэтому я окончила биофак Дальневосточного университета, моя специальность химия и биология. Не могу сказать, что плохая профессия. Профессия сама по себе прекрасная, но для человека, который ею искренне увлечён. Так как я была увлечена литературой, если бы тогда выбрала эту профессию, то она стала бы моей жизнью.  
Помню, однажды дочь спросила, что лучше: синица в руках или журавль в небе? Я сказала, что лучше всё-таки высматривать журавля, потому что если ты выберешь профессию не по душе, то будешь всю жизнь смотреть на часы и ждать, когда закончится рабочий день. К счастью, дочь послушала моего совета и выбрала профессию по душе, стала художником.

​

В этом я  с вами полностью согласна, но, наверное, в неспокойные времена, лучше иметь стабильный доход?

К сожалению, в девяностых зарплата была маленькая. Если ты кандидат наук, то куда ни шло, а если нет, то приходилось выживать любыми способами - ведь подрастало двое детей. Мы с коллегами занялись бизнесом. Кстати, это всё я описала в романе.

​

Потому и спрашиваю.

Мы продавали мороженое, и над нами смеялся весь институт. А в нашей команде были и кандидат наук, и жена профессора, денег не было ни у кого. Когда этот бизнес пропал, мы открыли аптеку, но пришла комиссия и сказала: вы, может быть, знаете не меньше нашего, но у вас нет дипломов фармацевта. Мы трудоустроили фармацевта, но и аптека в спальном районе накрылась медным тазом, хоть и не сразу.
Бизнес не пошёл, и надо было что-то делать. Возникла идея уехать в Израиль, как дочь еврея я имела на это право. После переезда поставила перед собой цель выйти замуж и найти работу, иначе просто не выжить. В 48 лет пенсия ещё не положена, работать физически уже здоровье не позволяло. Правда, мне опять повезло, мне дали адреса коллег, и мне удалось устроиться в университет. Хотя там тоже были проблемы. Я уже переехала в Иерусалим, а тут прозвучал звонок от моей заведующей: Лена, простите, мы вас взять не можем, вы, оказывается, не кандидат наук. Правда, потом как-то удалось меня оформить на работу.

​

А раньше они этого не знали?

Дело в том, что я по результатам своих исследований писала статьи, которые выходили под моим именем. Вот эти-то статьи и стали «пропуском» в университет. К сожалению, в России у меня не было времени написать диссертацию и защититься, хотя были сданы все экзамены. Тем не менее, вскоре мне сообщили, что денег нет и зарплату мне платить больше не смогут.

​

Новый поворот судьбы?

Можно сказать и так. Но к этому времени я уже вышла замуж, могла некоторое время не работать и подумала: а давай-ка я всё-таки напишу диссертацию. Правда, в своём институте я защищаться не стала. И была права на сто процентов. Когда я защитилась в Благовещенске, посыпались комментарии от бывших коллег: да какой она научный сотрудник? Она и мороженое продавала, и стихи сочиняла и концерты организовывала, а теперь вот и кандидат наук. 

​

Вот про стихи поподробнее.

Параллельно с работой и коммерческой деятельностью я писала стихи, писала ещё со студенческих лет. Первое моё стихотворение было опубликовано в газете «Тихоокеанский комсомолец» и я, окрылённая хвалебным отзывам, записалась в «Литературную студию» при Дальневосточном отделении Союза писателей. Помню, преподаватель меня похвалил, сказал, что зерно таланта есть, но надо технику нарабатывать, ведь филологического образования у меня нет. Я начала навёрстывать упущенное. Впоследствии на творческих вечерах мне часто задавали вопрос: как вы научились писать стихи? Как ответить на этот вопрос? Можно научиться писать стихи, вернее можно научиться грамотно рифмовать и зарифмовать любую свою мысль, а поэзию невозможно научиться писать, если тебе это не дано.

​

Вы как-то упомянули, что писали и песни. Вы где-то выступали?

Да, писала и песни и даже их исполняла. Тут мне сослужила хорошую службу "подзаборная" школа игры на гитаре. Выступала на творческих вечерах, а на Дальнем Востоке меня приглашали на радио, а однажды и на телевидение. Но по телевидению был неудачный опыт, потому что съёмки отменить было нельзя, а я тогда простыла, да ещё в студии был дикий холод, где пришлось провести несколько часов, и я за это время выпила там целую пачку таблеток от кашля, но бестолку. Можно представить, что это была за певица, которой пришлось бороться с кашлем. А потом в Израиле вскоре после приезда у меня был концерт в клубе авторской песни, когда я жила в Натанье. И вот спустя 23 года мой зять наткнулся на этот концерт в интернете. Оказывается, члены клуба опубликовали его, хоть и в ужасно плохом качестве, ведь записи состарились, их уже невозможно качественно оцифровать. Но это всё равно был сюрприз и потрясение - увидеть себя молодой! Я даже расплакалась. Сейчас в свои выпуски иногда вставляю сохранившиеся фрагменты того концерта.

 

Вы также упоминали, что учились в Москве. Как это получилось?

Тут мне повезло - меня отправили в Москву на стажировку по микробиологии, и там я познакомилась с журналисткой Татьяной Глушковой. Она вела поэтическую студию, и там я занималась, пока жила в Москве.

​

Ваши стихи печатались в центральных изданиях?

Нет, но до поездки в Москву я отправила подборку своих стихов в редакцию журнала «Юность». Мне написали огромное письмо и пригласили зайти. Честно сказать, идти не очень хотелось, я ведь понимала, что стихи не приняли, но я всё же пошла. Женщина-редактор мне подробно объяснила, почему мои стихи нельзя печатать. Я расстроилась, ведь ещё не понимала, что если всё так плохо, то с тобой вообще не будут разговаривать. Одну «поэтессу», например, открыто спросили, зачем она этим занимается. Я уже повернулась уходить и думаю про себя: надо завязывать, прозанималась год в литературной студии, ничему там не научилась, всё – это конец. А редактор, видно, прочитала мою мысль и кричит мне вдогонку: не вздумайте бросать!  Мне уже потом мой руководитель объяснил, что всё приходит со временем, не сразу.

А ещё я три месяца жила в одной комнате с литературным критиком Еленой Ивановной Марковой. Мы с ней до сих пор переписываемся, она потом стала доктором филологических наук. Она мне много помогла своими рецензиями и сказала: вы неправильно выбрали профессию. Если бы вы писали стихи ли, прозу ли, вы бы наверняка имели читателей.

​

Насколько я знаю, у вас вышло несколько книг?

Да, две книги рассказов. Дочь моя их оформляла. Одна напечатана в Москве. Издательство её даже возило на книжные ярмарки в Европу.

​

Забыла спросить, на каком языке вы преподавали в университете, на иврите?

Да на иврите, но я не преподавала, скорее вела практические занятия..

​

Сложно было выучить этот язык?

Мы с дочерью учились и работали параллельно. Но что интересно: мне сразу сказали: учиться даром – это даром учиться. Идите туда, где учатся серьёзные люди, хотя там надо платить. Мы с дочерью пол года учили иврит в ульпане Акива. Там люди учились со всего мира. Даже один китаец учился, который хотел стать профессором Торы. На курсах мы выучили грамматику, осталось только нарабатывать лексику. Потом я вышла замуж и на иврите уже пришлось разговаривать с мужем. А как известно, в такой ситуации язык можно выучить очень быстро.

​

В рассказах вы его весьма живописно описали. Получилось смешно и интересно. А как родились эти рассказы?

Обычно из одной фразы. Было много смешных ситуаций, и я подумала, что то, что происходит в доме, достойно пера. Сначала написала один рассказ и послала его в русскоязычную газету в Израиле, называется «Секрет». Его взяли и затем брали все рассказы, которые я им присылала. А рассказ «Персидский еврей в прикарпатском лесу» поместили в интернет-издание и пришёл отклик от читателя: «давно я так не смеялся». Я поняла, что это золотая жила для рассказов

​

А рассказы вы писали параллельно со стихами?

Паустовский утверждал, что все начинают со стихов и заканчивают прозой. Я не исключение. Правда, самый первый рассказ я написала лет в 17. Я бы с удовольствием его сейчас перечитала, но с этим связана интересная история. Рассказ, естественно, был про любовь, но тогда я ещё не знала, как сказала Дина Рубина, что «писатель черпает из каждого карьера по комочку глины». У меня не было интимных отношений, а у моих подруг были, я наслушалась и «применила» свои знания в рассказе. Там не было никаких подробностей, однако моей маме и этого хватило. Она прочитала этот рассказ и решила, что этой мой дневник. Оправдаться я не смогла даже спустя много лет. Мама забрала этот рассказ и спрятала его как доказательство моего падения. Потом долго твердила: «Я всё про тебя знаю!» А я подумала: значит, я справилась, раз получилось так натурально! У меня вообще получалось переносить на бумагу то, что слышала от других. Например, мальчишки мне рассказывали, как они на лодке ночью катались: представляешь, светится город огнями, а ты сидишь в лодке и с вёсел капают в воду золотые монеты. И это я тоже описала. А потом продолжила писать уже в Израиле. Выкладывала на сайте «Проза.ру», чтобы где-то сохранилось.

​

Вы как-то упомянули, что из писателя можно превратиться в рассказчика. Что вы имели ввиду?

Писатель фантазирует, придумывает действительность, создаёт какой-то сюжет, а когда тебе сама жизнь преподносит россыпь сюжетов, то ты понимаешь, что перед тобой богатство, можно просто собрать  из этого ожерелье, даже приукрашивать ничего не надо. Однако большая ошибка «нанизать» всё подряд, нужно уметь жертвовать некоторыми эпизодами. В противном случае получится огромная связка, в ней будет много лишнего, и читатель это увидит, а ты – нет.

​

Вы написали роман. Где он был издан? В России?

Нет, мой роман никогда не издадут в России. Сначала я думала, что роман очень плохой, но когда он получил диплом на международном конкурсе, я поняла, что причина не в этом. Концовка у меня неподходящая: героиня, намучившись в России, решила уехать за границу и там у неё всё в шоколаде.

​

А какой это был конкурс? Русскоязычный?

Германский, международный «Лучшая книга года». Я получила диплом в 2019 году.

А как вы решились заняться таким сложным жанром как роман?

Я себе пообещала написать эту книгу. Это автобиографический роман процентов на 90, я даже многие имена не изменяла (например, моего отца), хотя нельзя сказать, что это мемуары. Я заметила, что мемуары не у всех получаются интересно. Я была знакома с людьми, которые прожили очень интересную жизнь, но написали посредственные мемуары. Просто собрали факты и «нанизала» их в большую связку. В результате получилась книга для семьи.

Наверное, если не обладать талантом рассказчика, надо дать текст литобработчику, а вообще книги для семьи имеют свою ценность для детей, для внуков, для правнуков. То есть редакции ваш роман не заинтересовал?

Нет, сказали, что это некоммерческий текст, ведь редакции в основном интересует фантастика, детективы – это вообще беспроигрышный вариант. Но я давала почитать своим друзьям и знакомым, и люди моего возраста читали с интересом. Многое, что описано в романе, случалось и в их жизни.

Когда мы разговаривали, вы упомянули, что написали повесть о том, как женщина заочно вышла замуж за заключённого.

 

Как к вам пришла эта идея?

Сама не знаю, почему мне пришло в голову посмотреть в интернете передачи о местах не столь отдалённых, где сидят очень долго, чуть ли не всю жизнь. Журналист получил разрешение взять интервью у особо опасных преступников.  Один человек рассказал, что заочно женился в тюрьме, а так как мужу и жене разрешены интимные свидания, у него даже родилось двое детей. А сидит он за  изнасилование и убийство девочки-подростка. Конечно у журналиста возник вопрос: как же заочница польстилась на мужчину, который сидит за такое преступление? А заключенный и говорит: её саму изнасиловали в 14 лет. Тут меня заинтересовала психологическая ситуация: какие же у женщины в голове тараканы, если она после случившегося, хочет с таким же насильником связать свою судьбу. Стала изучать литературу на эту тему и решила написать повесть. Естественно, я привнесла элемент вымысла. Я ведь не могла знать всех обстоятельств, поэтому, чтобы мой герой был больше похож на человека, у меня он сделал это по глупости. Не хотел, не планировал, но так получилось. Естественно, мне нужно было правдоподобно описать тюремную жизнь, я ведь не сидела, а брать с потолка не хотелось, и я стала искать на сайтах бывших сидельцев, которые могли бы рассказать мне, как происходят свадьбы с заочницами, какие там условия. В моей версии женщина чувствовала себя порченой, её обвинили, что она сама виновата, и ей хотелось, как говорится, «вышибить клин клином». Мне повезло. Я связалась с бывшим заключённым, и он мне рассказал много интересного. Он взялся меня консультировать. Я послала ему сначала фрагмент, потом и всю повесть. В конце концов он признался, что как раз по этой статье и сидел. У него, кстати, была очень интересная претензия к концовке повести: почему я так закончила, что непонятно умирает герой или нет. По его мнению, надо было дать надежду тем, кто сидел по такой статье. А я подумала: почему я им должна давать надежду? А каково людям, которые потеряли своих дочерей?

​

А дальнейшая судьба вашей повести?

Её никто не хочет читать, потому что она очень тяжёлая. Хотя, некоторые её всё же прочитали. Я частям выкладывала в фейсбуке текст, и многие женщины с нетерпением ждали продолжение. Потом я убрала текст из фейсбука, думала, может удастся опубликовать, но куда я её ни посылала, ни от кого не получила ответ. Даже две мои подруги сказали, что читать не будут - очень тяжело.

Это понять можно, просто аудитория должна быть соответствующая.

Да. Например, мой консультант утверждал, что сидельцам это бы было интересно, но где я на них выйду?

Хорошая идея, но давайте поговорим о вашем последнем проекте. Я знаю, что вы сделали свой канал в ютубе, где читаете свои рассказы.

Там не только рассказы. Их я читаю отдельным роликом, а отдельно рассказываю о вещах, которыми занималась в жизни, например, об исследованиях в области медицины. К сожалению, когда выкладываю рассказ, слушателей гораздо меньше, чем, например, было у передачи о холестероле и статинах. Я поняла, что даже слушать, не говоря уже о том, чтобы читать, любителей мало, что весьма прискорбно.

​

А о чём вы ещё рассказываете в своих роликах?

О своей профессии, как мы боролись с онкологией в одной больнице, варили бульоны из кукумарии. Рассказывала про холестерин. А вот сейчас все мои подписчики хотят послушать роман. Я послала его блогерше, которая пожаловалась, что пришла из библиотеки с пустыми руками – не нашла ничего интересного. Я ей предложила почитать мой роман, и ей понравилось. Она рассказала о романе у себя на канале, и её подписчики заинтересовались где его можно прочитать. Сейчас озвучиваю, думаю, как лучше сделать. Спросила у подписчиков. Предложили делать ролики на пол часа – час и почаще, потому что забудешь о чём шла речь. Жаль, что я раньше не догадалась сделать свой канал, сейчас бы уже была публика. Мне, например, в издательстве «Эксмо» сказали, что если бы у меня было 250 тысяч подписчиков, они бы издали мою книгу.

​

Вам нравится в Хорватии?

Как вам сказать. Одна моя подруга произнесла хорошую фразу: старость – это акт одиночества. Не знаю, где я окажусь, здесь или в Израиле. Посмотрим.

 

Большое спасибо за интервью. Надеюсь, что мы ещё увидим ваши новые рассказы. Мы их с удовольствием опубликуем в журнале и на портале. А пока нашим читателям можем порекомендовать поискать вас в ютубе.