НОЯБРЬ 2025
Марина Кастарнова: Мой дом в Риеке
Текст и фото : Елена Погорелова-Дроздова
Интервью с Мариной я решила делать сразу, буквально через 10 минут после знакомства. Потому что такие люди, которые всегда в движении, не боятся перемен, успевают путешествовать и творить, растить детей и строить новую квартиру, внушают окружающим оптимизм и желание немедленно последовать их примеру. Мы пьём чай в галерее-студии «Forma I Boja” в самом сердце Риеки, на Korzo. Сегодня Марина здесь полноправная хозяйка – ведёт занятия по живописи для детей и взрослых, проводит выставки и презентации проектов. Трудно поверить, но несколько лет назад Марина жила в Италии, работала реставратором и не помышляла о Хорватии. а в этом помещении ничего, кроме разрухи и огромной дыры в полу, ведущей в соседний ресторан, не было.
Елена: С годами четко осознаешь, что мы приходим в эту жизнь как путешественники и чем больше станций на нашем пути, тем интереснее и насыщеннее жизнь. Где началось твое путешествие ?
Марина: Я родилась в Грозном, но когда мне было полтора или два года, мы переехали в Ялту, потому что мой папа там получил должность капитана морского порта. Так что детство мое было связано с морем и рисованием.. Уже в 4 года попросила маму отдать меня в художественную школу. И хотя там принимали с 7 лет, меня в виде исключения взяли с 6. Мой преподаватель, Мельников Сергей Александрович был очень хорошим рисовальщиком и он поставил мне руку, я очень полюбила рисунок.
Елена: Но твое детство прошло в какой стране - Украина, Россия, Советский Союз, по ощущениям?
Марина: По ощущениям Советский Союз . Помню как меня принимали в октябрята в 91-ом году , то есть я последний октябрёнок, потому что нас приняли и через какое-то время всё это закончилось. Крым стал Украиной, но мы этого особо не ощущали, потому все вокруг по-прежнему говорили по-русски. Как и в Харькове, куда я поехала учиться в Художественную Академию, неожиданно для себя выбрав факультет реставрации.
Елена: А что ты впервые сама отреставрировала?
Марина: На втором курсе нам уже давали самостоятельные работы. Это были иконы на дереве и второе направление - масляная живопись. У меня стало получаться, и к окончанию академии уже имела много заказов, хорошо зарабатывала и даже делилась с преподавателями своими заказами из Ялты. Реставраторов там не было, а дворцы и музеи были. Так что работы хватало.
Елена: Так у тебя все неплохо складывалось для молодого специалиста. Как получилось, что ты уехала в Италию.
Марина: После окончания учёбы работала в Ливадийском дворце. И однажды на международной конференции по реставрации, я познакомилась с мастерами из Флоренции. Помню, у них был очень интересный доклад про реконструкцию Пизанской башни. Она же всё время наклонялась – с момента постройки и в какой-то момент могла упасть. Они рассказывали про свой метод - длинную трубку вставили под эту башню и через неё постепенно заливали специальное жидкое стекло, которое потом застыло. Трудно поверить, но сейчас всё держится на этом стекле. Мои новые друзья пригласили меня на стажировку во Флоренцию на три месяца. На работе разрешили на три месяца поехать. После я попросилась еще на три месяца продлить…
Елена: Понравилось?
Марина: Да, конечно, это был культурный шок. И потом я уже решила, что не буду возвращаться и осталась работать в той мастерской, где проходила стажировку, а потом переехала в Тревизо, это возле Венеции, и нашла там работу в одной крупной частной галерее.
Елена: А в Венеции, наверное, много нужно реставраторов, там же просто город– музей. И что ты там реставрировала - картины или иконы?
Марина: Там были и картины, и иконы. Галерея принадлежит одной итальянской семье, и часть коллекции они даже передали в дар музею Леони Монтанари в Виченце- там один этаж - их коллекция. И вот я как раз 8 лет её поддерживала. И ещё нам приносили работы из музея Коррер в Венеции. У меня, например, были в работе две картины Тинторетто.
Елена: Руки не тряслись, не страшно было касаться таких уникальных полотен?
Марина: Я сначала даже не знала, кто мастер, начала реставрировать, потом мне сказали, что это Тинторетто. Из самых ярких, интересных работ во Флоренции я реставрировала Бернардо Строцци, была работа Андреа дель Сарто 15-го века, маэстро ди Лониго «Мадонна с младенцем» – одна из самых старинных работ.
Елена: Но раньше же были другие краски и полотна, есть наверное какие-то секреты реставраторов?
МК: Нет никаких секретов. Мы используем примерно те же пигменты, а краски сейчас, конечно, уже другие. Но самое главное в нашем деле, чтобы все реставрационные процессы были легко удалимы. Потому что, если, например, кто-то напортачил, то это можно было бы смыть.
Елена: А когда считается, что реставрация удалась, что это вот то, что надо, когда это максимально незаметно, наверное, да?
Марина: Ну, оно не должно в первую очередь выделяться, да. Выделяться и сразу бросаться в глаза — о, вот тут реставрация. В Италии делают тротеджо, это штришками тонировки, то есть ты должен видеть, что это реставрация, а здесь оригинальная живопись. Есть просто два типа реставрации — коммерческая и музейная. Если реставрация музейная, то эти участки, которые затонированы, восстановлены – это должно быть видно. Работать надо нейтрально, не выпячиваться. Ни в коем случаи не должно быть каких-то пририсованных новых деталей, наоборот, задача - максимально сохранить оригинал. А если реставрация коммерческая, то там, конечно, наоборот - нужно подстроиться под оригинал, как бы имитировать его.
Елена: А реставрация это творчество или ремесло? Что тебя больше всего привлекает в твоей профессии?
Марина: Моя страсть - старинные вещи с историей, всё, что за ними стоит. И в работе мне нравится даже не столько результат, сколько сам процесс. Потому что любую работу берёшь, и вроде тебе кажется, что тут нужно сделать одно, но чаще всего, там находится ещё масса сюрпризов. Начинаешь снимать лак и понимаешь - там ещё 3−4 слоя какой-то другой живописи. То есть она полностью переписана. Вот это следы тех самых реставраторов, которые, например, получили одну картину, но им нужно сделать её побольше, они натягивают на холст побольше и по краям еще пририсовывают какие-то другие детали. Такие наслоения, может быть, каждые сто лет делались, и ты снимаешь один слой, а посмотришь - под ним ещё какой-то слой, ты думаешь, что докопалась до оригинала, но потом ещё посмотришь и понимаешь, что и это ещё не финал. Это безумно интересно. Буквально недавно люди отдали картину на реставрацию и думали, что она 19 века, а оказалось - 17-го. Расслоение часто приходится делать, особенно с иконами. Мы делаем рентген. По рентгену видно, что там есть ещё какая-то живопись. И тогда мы снимаем верхний слой, не удаляем - снимаем на плёночку и переклеиваем на новую доску. В 18−19 веках художники и иконописцы одну доску использовали много раз, потому что иконы покрывались олифой. Олифа через какое-то время быстро чернеет, особенно если доска была в церкви. Химии тогда не было, чтобы почистить. И вот художник двести лет назад думает: хорошая досочка, но какая-то чёрненькая. Давайте что-то ещё нарисуем.
Елена: Так получается, ты снимаешь слой и это отдельная картина. И там, что на доске, рассчистилась ещё одна, из одной быстро получаются две старинные картины.
Марина: Да, просто его отслаиваешь, переносишь в другую полоску, а эту расчищаешь тоже, и получается их две - одна 18-го, и одна 17-го века. Разные сюжеты, разные художники, и объединяла их только эта старая доска. Но реставрация это не про «быстренько». У меня год ушёл на это.
Елена: Но самое главное, что должно быть у реставратора, как я поняла это «зоркий глаз», иначе как объяснить, что попутно с работой ты успела добиться невероятных успехов в стрельбе?
Марина: Да это почти киношная история,– ехали мимо полигона, где шли стрельбы, и решили попробовать. Я почти с первого раза стала попадать в девятку, предложили потом в соревнованиях поучаствовать республиканских, за Тревизо выступить, и я заняла первое место.Стала заниматься профессионально и несколько лет была чемпионкой Венето.
Елена: И вот, у тебя есть любимая работа, дом, семья, хватает времени на увлечения, но ты неожиданно опять решаешь переехать, на этот раз в Хорватию, почему?!
Марина: Если честно, мы уехали из-за ковида, когда начались эти абсурдные ограничения, там очень было тяжело находиться в это время. Но главная причина - Виола, моя старшая дочка, она год не ходила в школу в Италии, потому что, во-первых, училась полгода онлайн, а потом, когда пустили в школу, то нужно было сидеть всё время в маске на уроках. Потом там собрались всех детей вакцинировать от ковида, и я её из школы забрала - она дома училась. Мы как-то проходили мимо школы, и класс, в котором она до этого училась, там у них были открыты окна. Смотрим, а там учительница, у неё такой большой игрушечный шприц, и она с ним танцует, типа - давайте все вакцинироваться. Я не пожалела, что я её из школы забрала.
Елена: А маленькая уже родилась здесь или всё-таки в Италии?
Марина: Нет, Ева родилась в Италии, и когда ей был месяц, мы переехали. Я помню, мы приехали сюда, мы идём по центру без масок и никто нам ничего не говорит. Виолу сразу взяли в школу, тоже никаких масок там не было. Спокойно вообще всё, свободно - как на другой планете.
Елена: Обычно самую большую трудность эмигранты испытывают с поиском работы на новом месте. Ты, конечно, человек в плане эмиграции опытный, но как получилось, что ты стала преподавать рисунок, и городские власти дали помещение для студии и галереи в центре города, на Корзо? Это чудо?
Марина: Чудо творят люди, мне помогли получить помещение активисты из общества «Русский дом», в частности Наташа Марчеля, потому что где-то надо было заниматься с детьми из детской студии рисования. Но когда пришли и увидели эту разруху, сначала даже хотела отказаться, у нас до сих пор висят фотографии ,как тут всё было, включая ту огромную дырку в полу… Но тут мне муж помог, поддержал меня и финансово, и морально.
Елена: Замечательная история, как вы 9 месяцев всё здесь ремонтировали и готовили, будто третьего ребёнка родили. И вот всё готово – открыли студию рисунка, но ведь в Риеке и до вас были такие студии рисования, чем ваша «Forma i boja» отличалась от других?
Марина: Да, здесь предлагают много разных школ. Но они там в основном срисовывают. У них ученики просто картинки или фото копируют. Мы рисуем с натуры, картинки не срисовываем. И мы учим с азов - шарик, простые геометрические фигуры, потом мы их вместе рисуем. Это академический подход – научиться рисовать не изображение предмета или человека, а сам предмет. Начинали с детских групп, сейчас есть и взрослые – кто-то готовится к поступлению в Академию, другие хотели давно научиться рисовать, но всё времени не хватало. Есть один мужчина – почти пенсионного возраста, успешный состоявшийся человек, и он рисует. В наших выставках участвует, на пленэрах, – это стало частью его жизни.
Елена: Сколько сейчас у тебя учеников и кого больше - взрослых или детей? На каком языке ведутся занятия?
Марина: Постоянно занимаются человек 20. Три группы по два раза в неделю. Один день мы делаем рисунок, один день живопись. К Новому году и к летним каникулам обязательно проводим выставки, чтобы и дети, и взрослые почувствовали себя настоящими художниками. Ещё к нам приходят заниматься дети-аутисты. Случайно познакомились с волонтёрами, которые помогают таким детям, ну и я не смогла отказать. Для таких деток наши уроки– целое событие. Есть очень интересные работы. У них какое-то видение своеобразное. Конечно, им не даю ту программу, которую всем остальным, они выбирают сами, что им интересно рисовать, и потом участвуют в наших выставках, получают дипломы.
Детей всё-таки больше ходит на занятия, дети любят рисовать. Ну а языки в нашей студии звучат разные и хорватский, и английский, и русский , и итальянский. Риека – интернациональный город, и этим тоже очень полюбился. А ещё зелёный и так напоминает Крым, эти дорожки вдоль моря, скалы, сосны…
Елена: Скучаешь, всё-таки ещё не оторвалась от корней?
Марина: Скучаю, конечно, но у меня уже там никого не осталось – отец умер,а мама живёт давно в Италии. Я же с 2009 года в эмиграции. Дочке старшей показала Крым. Виола была в восторге, до сих пор вспоминает и зоопарк Ялтинский, и Севастополь. В дельфинарии Ялтинском она плавала с дельфинами.
Елена: Кстати, твои дочки пойдут по твоим художественным стопам или выберут свой путь, как думаешь?
Марина: Вряд ли, Виола чуть ли не с самого рождения поёт. И она ходила заниматься пением, когда мы ещё жили в Италии. То есть маленькая совсем. В Италии все поют, это же Италия. Здесь тоже поступила в хор, выступают, ездят на гастроли. А Ева проявляет интерес к математике. Ей 3,5 года, но она любит циферки, может на пальцах посчитать 2 плюс 2, показать 1 плюс 2, может сказать 3, 2 плюс 2. Причем не то, что мы её этому учили. Она как-то сама до этого дошла, может, потому, что свою выгоду отлично знает. Например, вчера папа купил пачку печенья и дал ей одну печеньку. А она говорит - нет, дай мне всю пачку. Он ей дал всю пачку. Она даёт ему одно печенье,- я тебе дам одно печенье, если ты мне купишь шоколадный круассан.
Елена: Бизнес-человек в семье тоже необходим. А ты своё профессиональное будущее связываешь с преподаванием и развитием галереи или всё-таки с реставраторской деятельностью?
Марина: Конечно, я планирую и дальше развивать студию, устраивать выставки и презентации. Но всё-таки самое главное для меня – реставрационная деятельность. И к ней я тоже начинаю возвращаться. Сейчас главное для меня – получить лицензию на этот вид деятельности, и я этим занимаюсь, чтобы официально стать и хорватским реставратором. Насколько я знаю, это редкая здесь профессия и надеюсь, меня ждут интересные объекты реставрации.
БЛИЦ:
Елена: Твой совет эмигранту – что делать в первую очередь?
Марина: Самое срочное – выучить язык страны, куда ты приехал жить, ну и, конечно, найти друзей.
Елена: На каком языке вы говорите в семье?
МК: На русском, английском, немецком и дружно учим хорватский.
Елена: Какое самое экзотическое средство для реставрации, используемое сегодня?
Марина: Мочевой пузырь осетра применяется для реставрации икон, для
укрепления.
Елена: Последний вопрос, наверное, самый важный для каждого человека - Марина, а где твой дом?
Марина: Мой дом в Риеке. Самая главная новость этого года для нашей семьи – мы заканчиваем ремонт в своей новой квартире и уже скоро новоселье.
