Елена Катрич

 

КОГДА КРАДЕТСЯ КОШКА-НОЧЬ

Kороткие рассказы. Художник Ольга Шаповалова.

 

​ВЫСОКИЕ ЦЕЛИ

Прямо напротив почты в тихом переулке – маленький наружный дворик, где рас-тет несколько деревьев и висит гамак. В гамаке целыми днями качается девушка Тося. Забравшись туда с ногами, она сидит по-турецки, демонстрируя всем прохожим безобразные синие панталоны с резинками над коленями и выкрикивая обрывки каких-то фраз. Все, кто ходит на почту, знают, что Тося – местная дурочка, несчастье своей семьи.

– Не смотри на нее так пристально, некрасиво это, она больная! – говорят ро-дители разинувшим рты детям, стараясь поскорее увести их от скорбного зрелища.

Но дети настойчиво оглядываются. Разве не интересно смотреть и удивляться, по-чему кому-то не стыдно показывать свои штаны, плеваться и кричать глупости? По-этому детей пытаются припугнуть:

– Вот не будешь слушаться, и таким же станешь.

Наверное, Тося уж очень плохо себя вела, потому и превратилась в сумасшедшую.

​

КОГДА КРАДЕТСЯ КОШКА-НОЧЬ

Как это завораживает – идти по сумеречной дороге на запад! Сумерки – особое измерение, и мне они кажутся куда интереснее ночи. Краткий период, когда между светом и тьмой возникает разлом, а разлом всегда таит в себе какую-то загадку. Не там ли рождаются летучие мыши и ночные страхи?

Вокруг меня – глухой сумеречный свет, в котором любой куст может обернуться жуткой сущностью или еще каким-нибудь опасным порождением сумерек, зато впереди абрикосово дотлевает самая приветливая в эти минуты часть неба. И я продолжаю идти в ту благодатную сторону.

Позади – по-кошачьи крадется ночь, выбирая момент для решительного прыжка, чтобы разом накрыть своей мягкой подушечкой-лапой все окружающее пространство. Мне пора возвращаться. Но пока на краю неба держится эта светлая полоса, жаль поворачиваться к ней спиной, ведь стоит от нее отвернуться – и я сразу же окажусь в темноте. Потому что кошка-ночь совершит свой долгожданный прыжок и завладеет всем небом. Именно тогда и захлопнется таинственный и зыбкий разлом, где живут сумерки.

​

*  *  *

Лидия Романовна, а в студенчестве просто Лидочка, мечтала посвятить свою жизнь науке. Окончив биофак с красным дипломом, была автоматически зачислена в аспирантуру. Тема – реликтовые растения Дальнего Востока, а значит – экспе-диции в тайгу, романтика походной жизни и еще много всего интересного.

– Что, и семьи тебе не надо, так и останешься ученой дамой? – ехидничали под-руги, втайне завидуя такой целеустремленности. Самим-то удавалось выкроить время для учебы лишь в промежутках между сердечными переживаниями.

Ну что тут скажешь этим вечно влюбленным дурам? В жизни должна быть высокая цель, а посвятить себя семье, конечно, тоже неплохо, но это удел обывателей. Де-тей рожать? Так и вовсе дело нехитрое, но потомство заводят и кошки, а у нас должно быть что-то поважнее, на то мы и люди.

Каково же было всеобщее изумление, когда Лидочка с такой жизненной позицией вдруг вышла замуж, не успев закончить аспирантуры и нарушив собственную четкую программу: диплом кандидата наук, карьера, а потом все остальное? Правда, избранник оказался таким же одержимым ботаником, так что все складывалось гармонично, если бы не одно обстоятельство. Незапланированная беременность.              

Уговоры отложить завершение диссертации ни к чему не привели, но все обошлось. Вот только сразу после банкета по поводу успешной защиты случился роддом, и на свет появилась маленькая Тося.

Наконец можно было бы заняться ребенком, семьей, ведь все удалось, все успелось, но Алик, муж Лидочки, получил интересное предложение. Намечалась долгожданная поездка в предгорья Сихоте-Алиня, куда оба давно мечтали попасть, и непременно вместе, а тут грудной ребенок. Родные категорически протествовали: из-за какой-то экспедиции отлучать ребенка от материнского молока?! Да что это, последняя в жизни возможность?

– Вот если бы я так рассуждала, то никогда ничего бы не успела, – возражала Лидочка. – Остается только подытожить лозунгом: «Вся жизнь впереди»!

– Именно так и есть! – возмущенно заметили родственники и решили, что тема закрыта.

Узнать, что молодая мама осталась при своем мнении им пришлось лишькогда, подхватив Тосю и набор пеленок, молодые оказались далеко в тайге.

Ребенок маленький, все время спит, грудного молока достаточно, а пеленки можно и в ручье постирать. Почему не пожить на природе пару летних месяцев? И даже не в палатке – на таежной научной базе есть бревенчатый домик. Вот это романтика, недоступная уму простого обывателя! Да если на то пошло, как же раньше люди всю жизнь проводили в таких условиях, и дети у них рождались?

Наверное, то лето могло остаться в памяти молодой пары, как необычный медовый период, если бы не непредвиденные проблемы. Сначала это были просто бытовые трудности, как отсутствие электричества и невозможность просушить пеленки в сырую погоду, а потом у ребенка вдруг поднялась температура. Простудили? Маловероятно, потому что ежедневные купания вскоре перешли в еженедельные – уж больно хлопотное это мероприятие в таких условиях. Конечно, появились опрелости, но ведь не от них же болезнь?

Пребывание в тайге закончилось для Тоси страшным диагнозом: энцефалит. Да-да, однажды, меняя пеленки, Лидочка увидела в тельце ребенка уже успевшего насосаться клеща, но думать о плохом не хотелось. У взрослых были прививки, но разве с материнским молоком иммунитет не передается? А как же раньше в тайге детей растили?

Тося не умерла, но осталась недоразвитой. Последствия перенесенной инфекции. Что делать со слабоумным ребенком? Лидочка оказалась не готова к такому повороту судьбы. Спасла положение бабушка, взяв на себя все заботы о Тосе, а Лида и Алик продолжили углубляться в недра науки, планируя семью таким образом, что в итоге у них появилось еще двое детей.

К счастью, с этими детьми не случилось ничего непоправимого, кроме одного обстоятельства, сопровождавшего их все детство – вечное отсутствие родителей. По этой причине сначала дети ходили в круглосуточный садик, потом их устроили в интернат, а летние каникулы  они проводили в лагере все три смены подряд. Что тут особенного? Родители – люди занятые, у них экспедиции, ученые советы, поездки на конференции, к которым тоже еще подготовиться надо. Это же вам не пьяньчужки какие-нибудь. Но по иронии судьбы у детей Лиды и Алика самыми частыми друзьями по несчастью и в интернате, и в лагере оказывались именно отпрыски из так называемых неблагополучных семей, в которых родители тоже были заняты, но совершенно другим.

Лидочка достигла своей цели и стала профессором, уважаемой Лидией Романовной, строгой дамой, на которую студентки смотрели, как из долины смотрят на ледяную вершину скребущей небеса горы.

Можно было надеяться, что в хорошей семье и дети станут такими же усердными, но не тут то было. Про сына не хотелось никому рассказывать, вырос балбесом без царя в голове, хвастаться нечем. Бросил институт и пошел в какой-то сомнительный бизнес. Лучше не задумываться, к чему все это приведет. Дома почти не бывает. А дочка, едва получив аттестат, поселилась у одноклассника, где увлеченно училась у будущей свекрови лепить вареники и печь пироги. Готовились к свадьбе, не утруждая себя добиться родительского благословения профессорской четы. Слабые попытки Лидии Романовны вмешаться в ход событий привели лишь к неожиданной дочерней отповеди.

– Хочешь, чтобы я жила, как вы?!

Казалось бы, уж кто-кто, но только не увлеченные научной работой, успешные и уважаемые доктора наук должны были услышать эту пренебрежительную фразу. У Лидии Романовны перехватило дыхание.

 – Да ты посмотри, чего мы добились в жизни! Дай бог тебе добиться того же!

– А я не хочу ничего добиваться! Даже половины ваших достижений! Будь вы хоть самыми успешными, какая мне-то польза, если вы ни разу со мной не погуляли, не взяли с собой в отпуск?! Я вас вообще почти не видела!

– Да какой отпуск?! У нас с папой были только творческие отпуска...

– Вот-вот! А я хочу нормальных отпусков и чтобы мои дети не видели только мой затылок!

Алик пытался возражать, но вдруг почувствовал, что устал. Вполне возможно, при-чиной внезапной усталости оказалась неожиданная правота дочери. Да нет, как мо-жет оказаться права девчонка, единственным достижением которой был набитый тройками аттестат? Судить родителей, которые всю жизнь увлеченно трудились! Посмотрим, чем сама-то сможет похвастаться лет эдак через десять. От этой мыс-ли стало тревожно и пусто.  Э, да так и до депрессии недалеко. А он ее заслужил, депрессию?

Так откуда же эта усталость? От бесконечной гонки за очередным достижением, в которую как-то незаметно превратилась работа? А дома – от запустения, от-сутствия вкусных запахов? От пыльных штор, наконец, на которые поглощенная наукой Лидия Романовна редко обращала внимание, будучи выше этого.

А может быть, больше всего он устал от того, что в одном из переулков, где живет его старая мать, сидит в гамаке дурочка Тося, о существовании которой в их доме говорить не принято, как и о том, что станет с ней, когда умрет ее бабушка.