Елена Константиновна Зелинская

ДОН КИХОТ родился в Черногории

рассказ, из книги "Яблоко от яблони"

​Я присела на приступок у низкого входа в Затвор, – и спину пронзил отчаянный холод.

 

– Кто бы там ни сидел, – сказала я, поднявшись поспешно, словно подброшенная хлынувшим из камеры, больше похожей на нору, ужасом, не выветренным века-ми, – кто бы там ни сидел, ему было страшно и больно.

​

Голубое высокое небо отражалось в сияющих водах Адриатики, а красные чере-пичные крыши над галереями напоминали Ла Манчу.

 

Безмятежный городок Ульцин дремал в ожидании лета. На узких  улочках  копо-шились строители, подновляя   стены,- и обнажалась перед ними старая кладка, показывая очертания замурованных окон,   надстроенных над низкими кровлями этажей  и  утонувших в булыжную мостовую  ступеней.

 

Старый Дольцинио, как называли пиратский город вездесущие венецианцы, врос в гору, а может и вырос из нее, – всеми своими башнями, галереями, при-земистыми домами из дикого камня, – и Цитаделью. Каменная стена плотно ок-ружала его, про-цеживая народ сквозь два всего лишь входа – Северные ворота и Городские, не пус-кая внутрь никаких перемен.

​

Представить только, как кишела здесь жизнь четыреста лет назад! Как по-являлись из утреннего тумана парусники с потрепанными парусами. Как шумел порт, как пах он пряностями, рыбой,  пролитым маслом, как в кафанах гремели кружками капитаны, швыряя золотые, вырученные за богатую добычу. Как тя-нулись к кипящему солнцу белые минареты. Как прятались в тени галерей прек-расные дульцинянки, разглядывая сквозь черные ресницы вереницу  мужчин в  рваных,  грязных мундирах, которые уныло брели   мимо богатых домов на  тес-ную, как неволя, площадь Рабов. Это были пленные испанцы, чей фрегат захва-тили три ульцинских корабля под командованием бесстрашного капитана Арна-ута Мамия.

​

Одного из пленных вели отдельно. Под особым конвоем. Он был ранен, грязная тряпка придерживала у груди руку, которая так потом до конца  и не  вос-становилась.

Говорят, – шептались в кафанах, – при нем были бумаги, писанные самому ис-панскому королю! Дорогой выкуп возьмет за него Мамий!

 

Звали однорукого раба – Сервент.

 

Он проживет в затворе 5 лет. Местные жители запомнят, что он много времени проводил в своем Затворе, размышляя и что-то записывая. Вечерами – пел. Четыре раза пытался бежать. Что, когда он гулял по дозволенному маршруту, девушки выглядывали из окон. А одна из них всегда выходила, будто по делу, из дома, и присоединялась к нему в его горьких прогулках.

 

Потом версии расходятся. По одной – его выкупил родной брат Родриго, и в ис-панских архивах хранится прошение матери Мигеля де Сервантеса Сааведры в таможенную службу, чтобы ей разрешили вывести из Испании товары, необхо-димые для выкупа ее сына из плена.

 

А по другой версии – она приближает черногорскую легенду к испанской истории – капитан Мамий перевез своего ценного пленника в Алжир. Откуда его – за 500 золотых – и забрали на родину  францисканские монахи.

 

Но одно остается во всех версиях  неизменным: образ прекрасной дульсинянки,  который превратился  в  бессмертную мечту  великого испанца  – Дульсинею.

​

И печаль.